Автор: Вика Мелковская 
Земля слухами полнится, особенно в Ирландии – сколько на острове той земли? Припозднившийся к застолью гость новость выдал прямо с порога:
- Слышали? Гинеколога взяли!
Присутствующим отчего-то стало неловко, зашушукали, «зашикали», мол, закрой-ка рот, умник. Неловкую паузу прервал женский голос:
- А вы лично знаете этого человека?
- Н-нет, - растерянно ответил мужчина.
- У вас к этому врачу есть свои претензии?
- Н-нет, - снова замялся он.
- Ну, хоть на том спасибо, - вздохнула женщина. Она же врач, тот самый гинеколог, которого «взяли».
Стороны конфликта
Слухи ходили разные. В том числе и о том, что гинеколог русского происхождения уже сидит в тюрьме. Причины тоже обсуждались разные, но они, в общем-то, крутились вокруг одной темы: неудавшийся аборт. Дело было в 2005 году.
Это именно тот случай, когда пресса возвращается к напечатанному. Почти два года назад, в мае 2007 года, в «Инфоцентре» появилась статья «Три аборта, которые потрясли Ирландию», автором которой являюсь я.
Конкретно ситуация этого гинеколога в материале не рассматривалась, а лишь упоминалась вскользь в следующем контексте: «Как стало известно нашим источникам, еще одна «русская», которая «предоставляла услуги гинеколога», в настоящее время находится под следствием». Фактически, всего одно предложение.
Женщина, которая позвонила в нашу редакцию на прошлой неделе, высказала предположение, что речь идет именно о ней. Она захотела встретиться с корреспондентом газеты и дать интервью о том, что накипело.
Выяснилось, что в тюрьме она не сидела. Но такая участь ей действительно грозила. Причем все зависело, разумеется, от решения суда. Гинекологу грозило от пяти лет до пожизненного заключения – за проведение подпольных абортов в стране, где искусственное прерывание беременности уголовно наказуемо. Имя этого врача уже и так достаточно потоптали за последнее три года, так что называть ее иначе, как доктор Г.(гинеколог), я, пожалуй, не стану.
А вот вторая сторона конфликта – это тоже врач, который исповедует совершенно другую философию. Вадим Лазарев, доктор из Донецка, полагает, что аборт – это всегда убийство. А убийц надо выводить на чистую воду. Тем более, если они из смерти делают бизнес, требуя сначала денег за аборт с одних, а потом за «эмбрионную массу для омоложения» с других. Но обо всем по порядку.
Конспирация
Г. регулярно давала объявления в русских газетах о предоставлении гинекологических услуг – как она считала, право на это ей давали российские дипломы и трехлетний опыт работы в Москве. Не всегда у иммигранток есть возможность попасть в Ирландии на прием к гинекологу – у одних не хватает времени, у других – денег, у третьих – словарного запаса. Я уверена, что у большинства женщин, попавших в неприятную гинекологическую ситуацию, найдется еще с десяток причин обратиться именно к «нашему» врачу – конечно, не только с просьбой прервать беременность. Поэтому на услуги Г. в Дублине существовал хоть и не стабильный, но, все же, некоторый спрос.
Летом 2005 года ей позвонили на мобильный: «Мы по объявлению». Вкратце описав ситуацию и задав Г. несколько вопросов, «пациенты» направились к профессионалу за консультацией. Они представились супружеской парой из Украины, у которой имеется 12-летняя дочь. Новый ребенок в силу каких-то причин, связанных со статусом в стране, в их планы не входил. Свою помощь в таких случаях Г. обычно предоставляла в очень ограниченные сроки – только на пятой неделе беременности. При этом она не делала абортов как таковых – с чистками и выскабливанием. На таком сроке, по ее мнению, еще возможно стимулировать выкидыш при помощи «народных средств» или медицинских препаратов (лекарств).
Но, как и положено любому гинекологу, практикующему аборты в странах, где они легализованы, Г. проанализировала «историю роженицы», попыталась склонить ее к позитивному исходу, то есть отговорить, но сама в глубине души понимала, что если надо, то надо. Причем если не сегодня, то завтра: по указанным срокам приближалась шестая неделя. Позже Г. на это бы не решилась.
Она назвала цену и «муж» с «женой» ушли «думать». Поскольку на следующий день они не вернулись, Г. решила, что пара просто передумала.
У каждого врача свое кладбище
Прошло одиннадцать месяцев. В дверь Г. постучали. Открыв дверь, женщина увидела на пороге гарду. Правоохранители пришли не одни. С ними были представители медицинской комиссии (Medical Board): «Нам стало известно, что в вашей квартире действует подпольная абортивная клиника. Мы должны провести обыск».
По словам Г., у нее, как и у любого иммигранта из бывшего Советского блока, имелись дома лекарства. И уж тем более, запасы медикаментов будут у врача. К ним сыщики и «привязались». Но основанием для обыска стало следующее.
В гарду была передана аудиозапись разговора Г. с ее прошлогодними пациентами. Они, как выяснилось, мужем и женой не являлись, а встретились в лагере для беженцев. Женщина, похоже, была казашкой. В ее заявлении значилось, что она «согласилась» на предложение человека по имени Вадим Лазарев побыть беременной супругой.
Г. уверена, что подобным образом эти люди «пытались выслужиться перед гардой и иммиграционными властями с целью получения статуса».
Но я не совсем улавливала связь между ее убеждением, и тем, что произошло. По словам Г., все, что им было необходимо – это подставить врача. Но зачем?
На ум приходило только то, что Лазарев и партнерша – это среднее звено между кем-то, кто хочет отомстить Г. и самой Г.. Но она утверждает, что и врагов-то у нее никаких нет – мстить, стало быть, некому.
Правда, уже вечером того же дня, когда состоялось интервью с «врачом», свет на многое пролила всемирная паутина, в частности публикации местной прессы в интернете.
Вадим Лазарев оказался известным на Украине врачом, которому из-за рода деятельности пришлось бежать в Ирландию незадолго до того, как началась вся эта эпопея.
Лазарева всегда волновал вопрос о том, сколько денег идет в карман ненасытной абортной индустрии, и сколько убитых детей можно было бы на эти деньги содержать. Видимо, такие размышления и стали первопричиной создания в Донецке в начале века общества "Право на рождение", председателем которого он же и являлся.
Золотые яйца
В интервью украинским средствам массовой информации Лазарев как-то отметил: «В аборте заинтересованы обе стороны - и женщина, которая хочет избавиться от нежелательной беременности, и врач, имеющий на абортах стабильную "копейку"… Эта отрасль медицины стала курицей, несущей золотые яйца».
Но пробу этого «золота» можно повысить. Речь идет о так называемой фетальной терапии - использовании клеток мертвых младенцев для создания высокоэффективных препаратов для богатых, но увядающих стариков. Технология, основанная на использовании младенческого мяса, в одних странах запрещена, а в других, в том числе и в Украине, нет. Живое существо умерщвляется, тельце с руками, ногами и головой растирается в суспензию в аппарате типа мясорубки, добавляется специальный раствор и таким образом получаются «инъекции», позже продающиеся по заоблачным ценам.
Страницы медицинского каталога «Calbiochem», где перечисляются новейшие препараты, пестрят словами "Human" и "Fetal" - сделано из человека и эмбриона. Цены поражают.
За расследование дел о торговцах фетальными тканями и живыми эмбрионами донецкого врача «заставили» уехать из страны. За несколько месяцев 2004 года он успел получить пугающее количество угроз от коллег-врачей, которых представляли бритоголовые.
А после нескольких громких заявлений в прессе он вдруг пропал. На вопросы журналистов о том, куда он исчез, жена отвечала: «В командировке». Позже выяснилось, что «командировался» Лазарев в Ирландию, где продолжил делать свое дело, то есть, разоблачать врачей, практикующих аборты. Доктор Г. стала одной из них.
Выводы донецкого врача озвучивались «Немецкой волной» и публиковались в журнале «Observer»: «По всей Украине действует глубоко законспирированная мафия, которая проводит громадную работу по поиску женщин, не желающих рожать зачатое дитя. За небольшую сумму, в среднем это 200-300 долларов, мать соглашается «подрастить» плод до нужной кондиции и отдать врачам после искусственных родов. Дальше с помощью специальных технологий плод умерщвляется, растирается в суспензию, после чего изготавливается «лекарство». О доходности этого бизнеса судите сами: одна инъекция «человеческого экстракта» в Донецком центре «Вита-Целл», к примеру, стоит семь с половиной тысяч гривен… Средняя стоимость операции по пересадке эмбриональных тканей на Западе – 50 тысяч долларов. Это дает очень серьезный эффект – не то, что шарлатанские украинские фирмы, которые вводят бесполезные фетальные инъекции».
Дело техники
Нам не известно, предполагал ли Лазарев, что Г. в Ирландии торгует эмбрионами, или же он «разоблачал» ее только для того, как она упомянула, «чтобы получить статус».
Но, несомненно, метод, который он применил в процессе вывода «абортмахера» на чистую воду, использовался им не впервые. В другом интервью, опубликованном в Интернете, Лазарев рассказал: «Я сам заезжал в одну донецкую клинику, представлялся клиентом и, спрятав в карман диктофон, общался с главным врачом. Объяснил проблему: так мол и так, мне просто необходимо пройти у вас терапию. Но, поскольку на дорогое лечение не хватает денег, предлагаю использовать мою жену, как донора фетальных материалов – она беременна, а мы все равно собирались делать аборт. Выслушав эту сказку, помявшись для приличия, врач дает мне телефон донецкого гинеколога и говорит, что он все сделает в лучшем виде. Поехал к этому доктору в одну из больниц Донецка – под предлогом, что нужно изучить обстановку, прежде чем приводить супругу. И этот врач на диктофон подтвердил, что занимается искусственными родами по особой рекомендации главврача клиники, где я только что был… Круг, как видите, замкнулся».
Затем диктофон был передан в милицию, а Лазарев согласился быть посредником операции, разработанной МВД: «Предполагалось, что мы найдем женщину на нужных сроках беременности и представим ее нашему гинекологу, как мою супругу. Дальше, как говорится, дело техники… Но вскоре энтузиазм у оперов, которые со мной работали, поугас – видно, сверху дали отмашку «тянуть резину». Мне объясняли, что дело стало за поиском беременной, согласной сыграть роль провокатора».
А на антиабортного энтузиаста посыпались угрозы. «Стали звонить и предупреждать, чтобы я не совал нос в чужой вопрос. Потом приехали домой, чуть не вломились в квартиру, напугали семью. Но цели воздействовать физически не было – со мной просто «поговорили» в подъезде и предложили убираться прочь, иначе - каюк. На всякий случай я написал еще одно заявление в милицию о перманентных угрозах. Но дожидаться реакции силовиков не стал - у меня трое маленьких детей, и я не мог ими рисковать. Тем более, что документов и материалов на тот момент в моем распоряжении было достаточно».
Пять критических недель
Тогда, пять лет назад Лазарев сказал: «Боюсь и за себя, и за родных. Но, надеюсь, что огласка моих исследований поможет мне прожить дольше». Об особенностях «украинского национального каннибализма» он собирался сообщить в Европарламент.
Доктор Г. рассказала «Инфоцентру» о том, что в сопроводительном письме к предоставленным в гарду аудиозаписям Лазарев и его партнерша указали, что она подстрекала их к аборту и вымогала деньги. Согласно ее доводам, срочность была связана исключительно со сроками, которые ей сообщили. Ибо, даже по словам самого Лазарева, «в шестинедельном возрасте зародыша энцефалограмма уже фиксирует работу его мозга, записывая мозговые импульсы. В 7 недель он начинает делать точные движения, реагирует на внешние раздражители, уже прослушивается биение его сердца. В девятинедельном возрасте зародыш может хватать что-либо рукой - с помощью УЗИ можно увидеть, как он иногда сосет палец. В 10 недель он поглощает околоплодную жидкость, в которой плавает, то есть начинают работать его органы пищеварения, в 11 недель - функционировать все системы органов. В 18 недель он уже полностью сформирован, ну а в 19 недель - зафиксирован случай преждевременного рождения - младенец родился, выжил и стал совершенно нормальным человеком».
Если бы да кабы
Судебное разбирательство между сторонами длилось 3 года. 12 ноября 2008 года прокуратура решила закрыть дело, то есть, оно не решилось ни в чью пользу.
Доктора Г. в тюрьму не посадили. Если бы следствие установило, что она дала «пациентке» таблетку, женщина попала бы за решетку на пять лет. То же касается и предоставления информации о «народных средствах», таких как прыжки на месте и распитие определенного количества спиртного в горячей ванной. Если бы имелись доказательства физического воздействия, срок мог бы оказаться пожизненным.
Доктор Г. получила назад изъятые у нее документы, в том числе паспорт и дипломы, и теперь после трех «невыездных» лет собирается съездить домой, где за это время в Москве погиб ее отец, а год спустя мама попала в серьезную автомобильную аварию.
Приехав в Ирландию по студенческой визе, она за время следственного разбирательства успела стать нелегалкой, но уже смогла легализоваться и получить право на возвращение в Ирландию. Правда, Доктор Г. не знает, вернется ли она сюда снова. Собираясь уехать для начала на два месяца, она попытается восстановиться на работе в Москве, но велика вероятность того, что работы для нее не будет – ей снова придется подтверждать свои дипломы. Здесь медицинская карьера ее тоже не ждет – выше уборщицы в больнице квалифицированный российский гинеколог тут не имела возможности устроиться. Если Г. все-таки вернется в Ирландию, она, вероятно, продолжит работать няней.
Нам также неизвестно, как сложилась судьба доктора Лазарева – удалось ли ему получить «статус», находится ли он до сих пор в Ирландии, чем занимается, перевез ли сюда семью. И хоть в данной статье представлены позиции обеих сторон конфликта, мы будем признательны, если Вадим Гарибальдиевич Лазарев свяжется с нашей редакцией и прокомментирует ситуацию со своей точки зрения.
В материале использовались источники www.fraza.ua и www.old.kv.com.ua
|
